|
ИСКУССТВО ИСПАНИИ XVII И XVIII ВЕКОВ
в черном воздухе на крыльях летучей мыши.
Но Гойя не был безумен. Только накопившаяся горечь перед безумием жизни, а может быть, и неизъяснимое влечение ко «всему, что гибелью грозит», водили его рукой. Жадному до жизни, темпераментному, неукротимому Гойе было слишком знакомо и «чувство смерти». Он думал о смерти так же напряженно, как в
наше время Пикассо и Хемингуэй. С ожесточенным любопытством, смешанным с отвращением, художник наклонялся над темной пропастью и всматривался, стараясь разглядеть, что шевелится и чудится на дне.
Таким был последний великий художник Испании — живой мост из ♦ галантного» XVIII столетия в критический XIX век.
ИСКУССТВО ГОЛЛАНДИИ XVII ВЕКА
Не всякая страна так любит и бережет свое прошлое, как Голландия. И сейчас, несмотря на весь лоск цивилизации XX столетия, несмотря на широкие автострады, сверкание электрических реклам, гибельное засилье автомобилей на довольно тесных улицах Амстердама, Гааги, Гарлема, Утрехта, сквозь все это проступают знакомые черты Голландии Рембрандта, Вермера, ван Гойена, Рейсдала. Вы повсюду встречаете ветряные мельницы, которые они столько раз писали и при лунном свете, и пасмурным облачным днем, и на закате. Видите обширные сочные луга и пастбища со стадами коров, как на полотнах Кейпа и Пот-тера, пески дюн, широкие и узкие каналы, мосты и мостики и в центре Амстердама встречаете ряды узких, увенчанных затейливыми фронтон-чиками жилых домов XVII века. И узнаете то серебристо-влажное трепетание воздуха, рассеянное облачное свечение, которое тогда уже умели передавать голландские пейзажисты, писавшие свою землю такой, какая она есть, не имея нужды выдавать ее ни за библейскую Палестину, ни за греческую Аркадию. Только вот лесов с узловатыми столетними деревьями, которые так любил изображать Якоб Рейсдал, в Голландии уже не стало, а парус-
ные суда сохраняются на утеху туристам.
Слов нет, нам сейчас могут показаться скучноватыми и монотонными многочисленные картины «малых голландцев» XVII века, особенно бытовые жанры с их неизменными чистенькими комнатками и двориками, с аккуратными хозяйками в белых чепцах, анемичными девушками в отороченных мехом жакетах и атласных юбках, читающими письма, робко играющими на клавесинах. Некоторую скуку способны нагнать в большом количестве и голландские натюрморты — натюрморты-десерты, натюрморты-завтраки, натуральные «до обмана», с непременным полуочищенным лимоном и прозрачным бокалом. Может показаться, что, отделавшись от мифологических штампов, голландцы немедленно создавали себе другие штампы, от которых, увы, веет буржуазным самодовольством. Но не будем поспешны в заключениях. Не забудем — ведь это впервые обыкновенная, повседневная жизнь вошла в искусство открыто, без всяких мифологических псевдонимов. Голландские жанристы, по крайней мере лучшие из них, эту жизнь ничуть не героизируют: да, она заурядная, такая она действительно и была. Они не воз-
Рембрандт Харменс ван Рейн. Автопортрет. 1665—1668 гг.
184 ИСКУССТВО XVII И XVIII ВЕКОВ В СТРАНАХ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
водят ее на котурны, но, всматриваясь в «рядового человека», открывают в нем многое достойное внимания.
Все лучшие, действительно новаторские качества голландской живописи удерживались в ней в течение нескольких десятилетий — примерно с 30-х по 70-е годы XVII века, то есть тогда, когда и сама голландская буржуазия, выйдя из купели освободительной борьбы, сохраняла и демократизм нравов и живой, деятельный дух купцов-мореплавателей. Тогда и в ее стремлении к домашнему благополучию, благоустройству, уюту было нечто живое: «чувство честной, бодрой жизни», как говорил Гегель о голландцах. «Этот богатый чувством, способный к искусству народ хотел и в живописи радоваться такому
здоровому и вместе с тем законному, приятному покою своей жизни». Как помним, Томас Манн называл бюргера «средним человеком в высоком смысле этого слова». Это, скорее, относится к бюргерству эпохи Возрождения. Голландский бюргер, победивший и успокоившийся на лаврах, уже значительно прозаичнее: это просто средний человек, не в высоком, но по крайней мере в здоровом и человечном смысле этого слова. Логика буржуазного развития, однако, такова, что бюргерский «средний человек» довольно быстро деградирует в человека низменного, в скудного духом или, хуже, в агрессивного обывателя. И эту эволюцию можно видеть в зеркале голландского искусства, которое уже в конце XVII века стало совсем
ИСКУССТВО ГОЛЛАНДИИ XVII ВЕКА
Адриан ван Остаде. Поющие крестьяне
не таким, каким было в его начале, хотя как будто бы по внешним приметам и мало изменилось. Но, конечно, и голландские буржуа первой половины века не были такими уж безгранично благодушными людьми, какими они хотели видеть себя в искусстве. В благополучном обывателе всегда дремлет хищник; достаточно ему встретиться с чем-то выходящим за пределы его кругозора, почуять смутную угрозу своим обжитым устоям — и обыватель настораживается. Приятный, хлебосольный хозяин, добрый отец семейства, его честная жена, его кроткая дочка вдруг оказываются куда менее безобидными, куда более тупыми, черствыми и расчетливыми, чем кажутся, пока их ничто не задевает. Обыватели снисходительно поощряют худож-
ника, покуда он не переступает известной грани, — отворачиваются от него или начинают его травить, если он ее переступит. Так именно и было с Рембрандтом. Но большинство его современников-живописцев не переступали грани. Они давали то, что от них ждали, и, надо им отдать справедливость, были правдивы, только не заходили в своей правде слишком далеко. Ведь их картины были товаром, который надо было продавать, чтобы жить. В голландской республике художникам не приходилось работать по заказам королей и знатных меценатов, зато они работали на рынок. Почти все зажиточные горожане покупали картины и вешали их у себя дома. Стоили они не очень дорого. В них, как во всяком товаре, ценили «добротность выделки». Тогдашний «средний человек» разбирался в искусстве, вероятно, лучше, чем «средний человек» нового времени, но все же «добротность» нередко приравнивалась к очень большой тщательности, и самым большим спросом пользовались прилежные виртуозы, как, например, Ге-рард Доу, который, как говорили, затрачивал пять дней на писание одной только руки портретируемого. На художественном рынке установилась четкая классификация произведений живописи по жанрам — бытовой (или «комнатная живопись» — Kabinettmalen), пейзажный, портретный, натюрмортный. Каждый художник, как правило, специализировался в определенном жанре или даже в более узком направлении внутри жанра, — например, писал только морские виды (марины), или только цветы, или только животных.
В жанре «комнатной живописи» работали Стен, Метсю, Питер де Хох, Терборх и еще многие и очень талантливые и более слабые живописцы. «Kabinettmalen» как нельзя лучше отвечала пристрастию к домашней жизни, к четырем стенам своего
186 ИСКУССТВО XVII И XVIII ВЕКОВ В СТРАНАХ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
|
уютного домика, с такой силой овладевшему голландскими бюргерами в тот период их истории, который мы теперь назвали бы «мирной передышкой» между войнами. Военное
сословие очень часто фигурирует в <
ранних голландских жанрах, но на ;
картинах бравые офицеры в лихо за- ■
ломленных шляпах только и делают, |
что пируют в кабачках и ухаживают j
за покорными девушками, а солдаты Jj
играют в карты. Без некоторой дозы i
холостяцкой веселости и разгула до- ■]
машняя жизнь была бы чересчур j
пресной: голландский бюргер не хан жа и не пуританин, он не отказывает себе в удовольствиях и не прочь поку тить, хотя эти непритязательные ку тежи не похожи на фламандские ор гии с их пугающей чрезмерностью. < Голландский буржуа еще не выучил- 1 ся патрицианскому лицемерию, не j мнит себя аристократом, он пока еще прост, запросто посещает харчевни, его не шокируют грубоватые сцены, он любит посмотреть, как тузят друг Ян Стен. Танцующая компания. 1663 г.
Биллем Калф. Натюрморт
ИСКУССТВО ГОЛЛАНДИИ XVII ВЕКА 187
188 ИСКУССТВО XVII И XVIII ВЕКОВ В СТРАНАХ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
|
друга пьяницы, как развлекается и ссорится простой люд. Такая разновидность бытового жанра была популярной, ей посвятил себя Адриан Остаде — художник, как родной брат, похожий на фламандца Брау-вера, но менее драматичный. Отдавал дань «трактирному» жанру видный живописец Ян Стен. Он сам содержал трактир — такого рода профессии были для голландских художников нередки и незазорны — и был человеком веселым. У него есть картина, которая называется так же, как упоминавшаяся картина Брауве-ра, — «Гуляки», но сильно отличается от нее по настроению. Сюжет самый низменный: мужчина и женщина за столом в простой комнате, оба пьяные. Женщина заснула, уро- Питер де Хох. Спальня. 1660 г.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|