|
ЕДИНСТВО ЕСТЕСТВЕННОГО И ПОЗИТИВНОГО ПРАВА
Разрывы между позитивным и естественным правом способ ны приводить к трагическим недоразумениям, которые поро^ предстают в одеяниях изящных парадоксов. Одним из них гор-цится юриспруденция, выдвигая его как девиз. Речь идет об известной формуле римского права: «Пусть погибнет мир, но торжествует право». Если отвлечься от содержащегося в ней налета эмоциональной демонстративности и попытаться проникнуть в суть, то обнаружится трагический разлом в самой сердцевине юридического мироотношения.
У человеческой жизнедеятельности в условиях цивилизации имеются свои цели — мир, любовь, продолжение жизни, истина, добро, красота. Кроме этого, существуют средства, позволяющие достигать этих целей. Если мир целей — это область религии, нравственности, искусства, то есть культура, то мир средств — это экономика, техника, политика, право, то есть цивилизация.
Право — это только средство, инструмент, позволяющий людям решать множество социокультурных проблем, связанных с достижением важнейших целей и смыслов бытия. Но цели не в самом праве, а за его пределами. Заслуга естественного права в том, что оно, будучи тесно связано с религиозными и этическими сферами, всегда помнит о возвышенных целях человеческого существования Позитивное же право преимущественно инструментально и потому склонно зачастую забывать об этих целях. Более того, ему даже свойственно превращать средства в цели и тем самым отрезать себя от мира культуры. Когда юристы провозглашают: «Пусть погибнет мир, но торжествует право», это свидетельствует о полном, абсолютном забвении того, во имя чего право существует. Если намеренно заострить ситуацию с этим афоризмом-парадоксом, то спрашивается, чему же будет служить право, если не будет мира с его ценностями жизни и культуры. Будет надобность в самом праве среди развалин и пепла?
Красноречивая формула римских юристов является своеобразным доказательством недопустимости отрыва позитивного права от права естественного. Она доводит до абсурда логику позитивно-правового мышления и начинает напоминать своей парадоксальной семантикой язык Альбера Камю.
Только в одном отношении эта богатая смыслами формула оказалась реалистичной и даже пророческой: античный мир действительно погиб, а римское право осталось и может торжествовать в новых условиях романо-германской правовой цивилизации(128)
Особенностью естественно-правовых учений является универсализация их предмета, который расширяется до такой степени, что вбирает в себя все мироздание и всю метафизическую реальность. Это обстоятельство апологеты юридического позитивизма вменяют в вину защитникам естественно-правовых учений. А между тем, именно оно составляет силу естественно-правовой парадигмы. Ведь если учитывать, что мир един и целостен, что в нем каждый атом связан мириадами невидимых нитей со всем мирозданием, то рассматривать право обособленно от того, что, не являясь правом, непосредственно соприкасается с ним, воздействует на него, детерминирует ход совершающихся в нем процессов, можно лишь на предварительных ступенях анализа. Такой предварительной процедурой являются рассудочные усилия юридического позитивизма, осуществляемые при помощи его собственных познавательных технологий. Это напоминает положение хирурга в операционной над больным. В момент операции, находясь прямо над предметом хирургического вмешательства, врач как бы забывает обо всем остальном. Для него существует только то, что он видит в проеме выреза белой простыни. Но это лишь до определенной степени. Будучи не только практиком, но и аналитиком, хирург обязан учитывать связи локализованного предмета его внимания со всеми сферами того малого космоса, или микрокосма, каким является человек.
Вслед за позитивистским ограничением предмета необходим этап включения локализованной правовой реальности в обширнейший контекст онтологических и метафизических универсалий. А это открывает путь к простой и вечной истине: право не является сугубо социальным явлением. Его нельзя считать исключительно лишь производной от социальных детерминант. Оно, как и все сущее, — порождение мироздания. Его формы в своих наиболее существенных признаках несут на себе печать космологических и метафизических детерминанций.
Метафизическая дедукция права из универсальных принципов миропорядка позволяет рассматривать деятельность правосознания как логику приобщения к высшим смыслам бытия. Включенность же права в контекст всеобщих определений не мешает ему иметь свою специфику. Выводимое из предельно широкой субстанциальной реальности и генетически связанное с ней, право ограничено функционально.В своем прикладном значении оно ire выходит за пределы социальной реальности.
Если в естественно-правовых учениях преобладает внимание к генетически-детерминационным связям права с порождающими его началами, то в рамках юридического позитивизма доми- (129) нируст функционально-прикладная проблематика, связанная с теми практическими задачами, которые право призвано решать в повседневной социальной жизни. Имея разные предметы исследования, естественно-правовой и позитивистский подход имеют один общий объект — живое право как таковое. Подобно тому, как мир един и представляет собой субстанциально единую реальность, выступающую в многообразии различных ипостасей, так и право, как самостоятельный микромир, едино, что не мешает ему поворачиваться перед испытующими взорами исследователей своими разными гранями.
В свете позитивно-правового подхода считается достаточным внешнее соблюдение человеком предписаний закона. Он не настаивает на необходимости глубинной интериоризации норм права в индивидуальную психику, на их смыкании и сращивании с нравственными, религиозными или философскими воззрениями. Но для естественно-правовых концепций характерно стремление к такому воссоединению.
Расхождение подходов здесь не случайно. За ним стоят существенные различия между сверхсистемами цивилизации и культуры, которые способны проявляться в самых разных областях человеческого бытия. Вот всего лишь один пример. Он касается различий между театральной школой К. С. Станиславского и театром Б. Брехта. В театре Станиславского главная задача актера состояла в том, чтобы психологически слиться с ролью в единое целое. В театре же Брехта подобного слияния актера с ролью не предусматривалось. Напротив, предполагалось, что всегда должно существовать самостоятельное индивидуальное актерское «Я» и столь же автономная, надеваемая лишь на время, маска-роль.
Если вернуться к проблеме различий между цивилизацией и культурой, то можно утверждать, что цивилизация, подобно театру Брехта, требует от людей прежде всего формально-ролевого поведения. Ей и ее институтам, в том числе и праву, достаточно того, чтобы люди послушно следовали внешним нормативным требованиям, носили социальные маски законопослушания и тем самым позволяли бы идти своей чередой грандиозному историческому сверхспектаклю, который Бальзак назвал «человеческой комедией».
Иные требования предъявляет к человеку культура, чьи методы в значительной степени напоминают методы театра Станиславского. Ее не устраивает рациональное раздвоение личности на рассудочное «Я» и сугубо внешнюю социальную маску цивилизованности. Она — за глубинную интериоризацию нормативности, (130) l то, чтобы законопослушность стала для человека его «второй натурой», чтобы она естественно произрастала из основ его нравственного сознания, из глубин его духовного, метафизического «Я» И в этом ее требования полностью совпадают с позицией естественно-правовой философии.
АДАПТИВНАЯ ПРИРОДА ПРАВА
Цивилизация как самоорганизующаяся система имеет в своем распоряжении целый ряд механизмов, позволяющих ей поддерживать себя в состоянии динамического равновесия. Имея свои собственные нужды, цивилизационная система должна доводить их до индивидов и заставлять их адаптироваться к этим внешним для них потребностям гигантской сверхсистемы. Для этого и существуют различные социальные нормы, в том числе и нормы права, выполняющие роль своеобразного посредника между цивилизацией и индивидом.
Существующая со времен античности классическая концепция мудрости изображала философа как мудреца, способного непосредственно улавливать нужды цивилизационного макрокосма. Они представали перед его умственным взором как некие высшие, сверхличные требования Логоса, Номоса, Бога и т.д. Между ними и личностью мудреца не стоят правовые нормы. Мудрец готов свободно, исходя из одной своей способности к пониманию сути вещей, подчиняться Логосу или Богу. Для всех же остальных, не способных к непосредственному умозрительному восприятию, цивилизация вырабатывает систему нормативных опосредующих звеньев, которые предназначены к тому, чтобы адаптировать поведение обычных людей к ее сверхличным нуждам.
Адаптирующее воздействие норм состоит в том, что они заставляют индивидов корректировать или трансформировать свое социальное поведение, выбирать из всего многообразия возможных вариантов действий прежде всего должные, одобряемые с позиции морали и права. Цивилизации необходимы не все виды возможной социальной активности индивидов, а лишь те, что позволяют ей пребывать в динамично-равновесном состоянии, сохраняться и развиваться. Возникает следующее распределение ролей: а) цивилизация выступает как система, требующая от своих подсистем и элементов, чтобы они адаптировались к условиям, необходимым для ее самосохранения и развития; б) социальные субъекты (индивиды и разномасштабные группы) выступают как адаптанты, от которых требуется, чтобы они приспосабливали свое поведение к нуждам цивилизационной системы;
в) право как нормативный механизм, осуществляющий взаимную адаптацию цивилизации и индивидов друг к другу.
Чем сложнее и содержательнее цивилизационная система и чем развитее ее элементы, тем острее необходимость в эффективных средствах сглаживания тех противоречий, что неизбежно возникают при столкновении интересов целого и его частей. Эти противоречия способны обретать характер драматических столкновений в тех случаях, когда государство присваивает себе права полномочного представителя всей цивилизационной системы и пытается диктовать свои требования противоположной стороне, не считаясь с ее встречными нуждами. Вот основные варианты возможных противоречий: 1) антагонистическое взаимодействие, предполагающее жесткое противостояние, перманентный конфликт сторон, ведущий к двум возможностям. В первом случае это авторитарное подавление государством индивидуальных свобод. Во втором — анархический бунт или революционное организованное восстание против диктата государственной власти. В обоих случаях события развиваются в деструктивном направлении, губительном для цивилизации и культуры. Парадокс здесь заключается в том, что государство, призванное, казалось бы, служить цивилизационной сверхсистеме, частью которой само является, на деле становится источником дисфункциональных помех и препятствий для цивилизованного развития; 2) антагональное взаимодействие заключается в уравновешенности властных функций государства и либертарных интенций личности. Практическим воплощением этого варианта становятся сбалансированные, взаимно адаптированные отношения правового государства и гражданского общества, защищающего права и свободы частных лиц.
Формы правового механизма в этих условиях достаточно гибки и подвижны. Они своими регулятивными воздействиями помогают взаимной адаптации и системе, и ее элементам.
Одна из задач права состоит в том, чтобы уравновешивать и приводить в функциональное соответствие противоположные силовые векторы внутри цивилизациоиной системы. Оно обеспечивает поиск взаимоприемлемых решений, оберегающих состояние динамического равновесия и позволяющих системе выступать как единое кооперированное целое, решающее общие социальные задачи.
Право требует от социальных субъектов нормативного, законопослушного, адаптивного поведения, приспособленного к содержанию общего цивилизационного контекста. То обстоятель ство, что в его распоряжении находятся нормы и законы как наи более эффективные средства по адаптированию индивидуально го поведения к внешним обстоятельствам, позволяет отнести прав( к разновидности адаптивных механизмов.
Кроме правовых норм как объективных идеальных форм, по зволяющих цивилизационной системе и социальным субъектах взаимно адаптироваться друг к другу, существует и субъективный механизм — правосознание как совокупность индивидуальных способностей, позволяющих личности постоянно держать под контролем этот процесс взаимоадаптации. Правосознание представляет собой своеобразный «пульт управления», куда поступает информация с двух сторон — от цивилизационной системы со всеми ее звеньями и от самого субъекта с его интересами, ориентациями, потребностями. Задача правосознания — изыскивать способы согласования устремлений, исходящих от обеих систем, сглаживать противоречия, предупреждать конфликты, предлагать варианты возможных компромиссов, а затем уже посылать команды на определенные социальные действия. Мотивационное пространство индивидуального правосознания выступает полем «мыслительных экспериментов», в ходе которых вырабатываются и выбираются наиболее приемлемые поведенческие модели.
Чем более зрелым является правосознание, тем обширнее имеющийся перед ним веер возможностей цивилизованного существования, тем больше он вмещает различных форм цивилизованного поведения, способных удовлетворить и трансгрессивные притязания личности, и внешние требования цивилизационной системы. Общее свойство этих форм состоит в том, что они включают лишь те средства взаимоадаптации, которые отвечают критериям антагонального, договорного, взаимовыгодного сосуществования.
В состоянии правосознания можно выделить две ступени — гетерономную и автономную. Гетерономия (от греч. heteros — Другой, чужой, внешний; nomos — закон) предполагает, что нормы права выступают для личности как нечто сугубо внешнее и достаточно чуждое ее изначальным устремлениям. Человек обязан в своем поведении руководствоваться этими извне задаваемыми образцами, не являющимися для него его «второй натурой». Сам индивид может быть при этом имморален, но под давлением содержащихся в правовых нормах регулятивно-императивных потенциалов он вынужден приспосабливать свои действия к их требованиям. (133) Автономное правосознание тоже руководствуется требова ниями цивилизационной системы. Но эти нормативы настолько глубоко интегрированы в индивидуальное «Я» субъекта, что oi зачастую склонен считать их своим внутренним достоянием. Под чинение им выступает для личности в качестве акта свободного внутреннего предпочтения. Автономия состоит здесь в том, что правосознание оказывается, по сути, свободным от внешнего принуждения. Законопослушание опирается в данном случае не w внешние, а на внутренние, и притом довольно глубокие, «пред правовые» уровни нормативной саморегуляции морального, нрав ственного, а порой и религиозного характера. В итоге возникая впечатление, будто бы правосознание «самозаконодательствует» само определяя для себя содержание должного и потому не нуж-цаясь во внешнем принуждении. Обходясь без помощи внешней нормативно-правовой регуляции, автономное правосознание обнаруживает способность самостоятельно противостоять как негативным импульсам, идущим из его собственных «доправовых» и «доморальных» глубин, так и деструктивным, анормативным воздействиям внешнего характера.
НОМОС ПРАВА
Ценности, которыми располагает общество, нуждаются в том, чтобы их оберегали от посягательств, грозящих насильственным перераспределением или разрушением. Инструментальным средством, с помощью которого это делается, являются нормы и законы права. Способность права обеспечивать безопасное пребывание ценностей жизни, цивилизации и культуры в социальном пространстве есть его н омос (греч. nomos — закон). «Всякий закон, в какую бы грамматическую форму ни был он облечен, всегда представляет собою норму или правило поведения». Что касается номоса права, то он нормативен от начала до конца. В нем концентрируются дисциплинарные, ауторегулятивные факторы цивилизации. Они сжимаются в лаконичные, наполненные повелевающей силой и энергией императивы, заставляющие индивидов внимать и повиноваться. Их императивная форма исключает сомнения в их целесообразности, предполагая однозначное подчинение.
Античная традиция представляла номос в качестве универсальной, безличной силы, подчиняющей своей власти отношения людей и оберегающей все лучшее, наиболее ценное, что имеется в человеческой жизни. Гераклит, различавший номос Божественный и номосы человеческие, утверждал, что последние питаются от первого, который над всем властвует и все превозмогает. Человеческие же номосы — это то, без чего нет и не может быть цивилизованной жизни, поэтому людям, говорил Гераклит, следует сражаться за номос как за свои стены.
Одной из задач философии права является выяснение того, каким образом универсальные законы бытия (номос Божественный, в терминологии Гераклита) связаны с человеческими номо-сами, в том числе и с номосом права, и как они оказывают регулятивное воздействие на социальное бытие людей.
Совершенно очевидно, что это воздействие осуществляется через ряд опосредующих звеньев, в ряду которых мы видим религию, нравственность, мораль и право.
В праве присутствуют особые формообразования, задача которых заключается в том, чтобы переадресовывать требования универсальных законов миропорядка отдельным индивидуумам и заставлять их корректировать свое поведение относительно общей системы социальных взаимодействий.
Было бы неверным считать, будто номос права тотален и репрессивен и его предназначение состоит лишь в том, чтобы обуздывать стихию человеческих эмоций и страстей. Директивы правового номоса не тотальны, а избирательны. Они не препятствуют гем стихийным проявлениям человеческой природы, в которых отсутствует деструктивная направленность. Лишь сугубо разрушительные, опасные для общества стихийные и сознательные акции встречают со стороны правового номоса жесткое противодействие запретительного характера. Он выступает как крайнее и наиболее радикальное средство контроля за социальным поведением тех индивидов, для которых оказалось недостаточно таких средств регуляции, как обычаи, религия и нравственность.
Номос права двойственен по способам отношения к своим адресатам. Для тех, кто склонен добровольно, с внутренней готовностью следовать его требованиям, он ограничивается тем, что предлагает эталонные образцы должного социального поведения при помощи различных культурных форм. Для тех же, кто наделен иными склонностями и не желает прислушиваться к его повелениям, он находит средства и способы их принуждения к должному поведению. Этим номос напоминает образ судьбы у философов-стоиков, которая ведет покорных и тащит сопротивляющихся. В обоих случаях он преследует одну и ту же цель — упорядочение социальных отношений, придание им необходимой оформлен-
(135) ности, требующейся для успешного развития человеческой цивилизации.
В условиях текучести сущего, постоянных перемен в бытии людей номос позволяет сохранять историческую преемственность в происходящих преобразованиях. Без надежного нормативного «костяка» не смогла бы сложиться ни одна локальная правовая цивилизация, для живой плоти которой необходима надежная опора. Из всех возможных форм структурирования общественной жизни номос ориентирует на должные формы социального порядка, то есть на те, которые отвечают одновременно и универсальным принципам мироздания, и сущностным свойствам человеческой природы, и нуждам развивающейся цивилизации и культуры. В русле следования этим ориентирам стихия взаимодействия множества человеческих воль, характеров, интеллектов, интересов, страстей приобретает дисциплинарно-нормативную конфигурацию и становится правовой реальностью.
Правовая реальность предстает как сфера жизнедеятельности людей, взятая в том объеме, в котором она подлежит нормативно-правовому регулированию. Структурированная и упорядоченная под непосредственным воздействием номоса, она предстает как одна из ипостасей нормативно-ценностного континуума «цивилизация-культура» .
Правовое долженствование далеко не всегда выступает только лишь как внешнее принуждение, вторгающееся в «интерьер» индивидуального правосознания лишь в особых, критических случаях. Практически у каждого человека имеются внутренние представления о требованиях не убивать, не красть, не лжесвидетельствовать и т. д. Они могут быть замешаны на вере, стыде, страхе, представлениях о чести, потребности иметь чистую совесть и многом другом. Сохраняя неизменной свою суть, правовая норма, подобно мифическому Протею, способна обретать самые разные облики в индивидуальном правосознании. В этом состоит одна из'причин ее действенности, поскольку бесконечное разнообразие ее внутренних форм выступает как средство адаптации универсальных императивных формул к индивидуальным особенностям каждой личности и судьбы. Душа, не способная, допустим, вобрать в себя смысл того или иного запрета через назидательное морализирование старших, способна распахнуть свои створы и встать на путь истины после того, как она стала свидетелем чьего-то подвига или преступления, связанных с верностью закону или отступничеством от него. Тот, кто глух к религиозным заветам, может отозваться на затронутые струны чувств стыда или чести. А кто-то способен удерживаться от опасных шагов под воздействием какого-то запавшего в душу яркого и сильного впечатления-воспоминания или урока, который уже успела преподнести жизнь. То есть сколько людей, столько и путей, которыми номос входит в правосознание личности и заставляет ее сформулировать для себя собственные принципы своего социально-правового поведения. Таким образом он прочно обосновывается в «интерьере» субъективного мира личности, способствуя существованию нескольких разновидностей правового поведения. Во-первых, это самая нижняя ступень законопослушного поведения, в котором присутствует допустимый нормативно-правовой минимум, ниже которого уже начинается делинквентная область правонарушений. Во-вторых, это типовые, среднеуровневые модели правового поведения, позволяющие субъектам взаимодействовать в таком режиме социального сотрудничества, когда ни один из участников заключенных соглашений не пытается нарушать юридически закрепленных договоренностей. И в-третьих, это высшая ступень идеального, безупречного социально-правового поведения, детерминированного не только внешними механизмами правового регулирования, но и внутренними, нравственно-этическими мотивами: например, должник или его наследники возвращают крупный долг в ситуации, когда, в силу сложившихся обстоятельств, у кредитора нет никаких подтверждающих документов, к которым он мог бы апеллировать в судебном порядке.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|