Глава 17. Светлеют печальные лица
Не прошло и суток, как адвокат Чепмена отказался вести дело. На следующий день после предъявления обвинения за Чепменом приехали в Беллвью. На него надели бронежилет и под охраной вывели на Первую авеню. Улица была перекрыта. У тротуара стояли два полицейских фургона и патрульные машины. В каком именно автомобиле поедет подозреваемый, держали в секрете во избежание покушения. Кортеж поехал в уголовный суд Манхеттена на экстренное заседание суда.
На входе в зал суда всех обыскивали, проверяли металлоискателями и требовали удостоверение личности — для 1980 года совершенно нехарактерный уровень безопасности. Адвокат Чепмена, Герберт Олдерберг, вошел в здание в окружении детективов из генеральной прокуратуры. Его взяли под охрану из-за шквала звонков с угрозами.
Стоя перед судьей Рейной Увиллер, Олдерберг заявил, что в случае оправдания Чепмена ему угрожают расправой над ним самим и его семьей. Поскольку задача адвоката — бороться за свободу клиента, страх за личную безопасность негативно сказывается на его способности защищать Чепмена.
К середине дня был назначен новый адвокат. Джонатан Маркс, бывший помощник федерального прокурора, не боялся народного гнева. В том году он уже вел дело, вызвавшее сильнейший общественный резонанс. Подсудимого обвиняли в том, что он толкнул под поезд семнадцатилетнюю флейтистку Рене Катц, в результате чего девушка потеряла руку. В результате энергичной защиты Маркса был вынесен оправдательный приговор.
■ ■ ■
Йоко, призывающая фанатов воздержаться от самосуда, «сейчас не время для ненависти и разочарования», узнала, что есть среди людей маньяки, мечтающие усугубить трагедию. Полиция арестовала перед Дакотой человека, пообещавшего убить Йоко. Другой псих в международном аэропорте Лос-Анджелеса похвастался, что хочет застрелить Ринго, когда тот выйдет с нью-йоркского рейса.
Ринго впоследствии отметит, что смерть Джона всколыхнула в некоторых людях самое худшее: «Нашлись те, кто тоже решил повесить на стену голову битла». Хотя его фраза прозвучала как шутка, по рок-сообществу прокатилась волна ужаса.
11 декабря на передовице «Нью-Йорк Пост» появилась фотография тела Леннона перед кремацией, видимо, сделанная работником морга. Во время дела «Сына Сэма» «Дейли Ньюс» обошла на повороте всех конкурентов, потому что Дэвид Берковиц вышел на связь с их колумнистом Джимми Бреслином. Стив Данливи из «Пост», решив перехватить флаг, публиковал открытые письма серийному убийце. Но Берковиц, занятый перепиской с Бреслином, проигнорировал его. На этот раз «Пост» твердо решила биться за корону любыми средствами. Газетчики, конечно, понимали их мотивы, но музыканты восприняли фотографию, как оскорбление и доказательство, что даже после смерти их не оставят в покое.
В первые же сутки после смерти Джона Пол нанял двух охранников проверять всех гостей и патрулировать участок, даже если никого из Маккартни не было дома. Мудрое решение, потому что в 1984 году британская полиция арестовала заговорщиков, которые якобы задумали вломиться в дом, похитить Линду Маккартни и потребовать выкуп в размере 12,6 миллионов долларов.
■ ■ ■
Власти прилагали все силы, чтобы обеспечить безопасность Чепмена. Во-первых, он мог покончить с собой. Во-вторых, ходили слухи, что фанаты задумали ворваться в больницу. Тридцатидневное обследование сочли неоправданным риском. 12 декабря его перевели в камеру Рикерс-Айленда, тюремного комплекса в Ист-Ривер, между Квинсом и Бронксом.
Стало еще хуже. Арестанты видели в Чепмене труса. Сразу начались издевательства. На стене накарябали: «Чемпен (!), тебе осталось недолго (!). Прощения не будет. Ты попал».
Хотя Чепмена изолировали от других заключенных, он на основании этой угрозы решил, что ему подсыпали яд в пищу. И начал голодовку. Руководство тюрьмы меньше всего хотело, чтобы самый известный узник откинулся до суда. Специально для него очистили лазарет. Там, оставшись один, он начал есть.
■ ■ ■
С каждым часом все больше народу толпилось на улицах вокруг Дакоты.
— Я дежурила здесь каждый день, с утра до вечера, — сказала шестнадцатилетняя обитательница Квинс Аннет Ньюман газете «Дейли Ньюс». — Когда рядом те, кто разделяет твои чувства, боль утраты переживаешь не так остро.
Поклонникам нужна была возможность проводить Леннона в последний путь, ведь похорон-то не было. На воскресенье 14 декабря назначили панихиду в Центральном парке — десятиминутное «молчаливое прощание».
Самые ярые фанаты, человек сорок, собрались в парке с вечера. Ночью температура опустилась до -5°С. Они сидели на холоде и вспоминали Джона. Когда встало солнце, начали подтягиваться люди. Их собралось под сто тысяч. Торговец цветами Филип Атлас расположился на западной Семьдесят второй стрит с двумя тысячами маргариток. Фанаты, стоя на газоне, держали в руках цветы и горящие свечи. Подъехал грузовик с колонками, и полчаса над толпой звучали песни «Битлз». Еще полчаса все отрешенно слушали классическую музыку. А потом все смолкло — на людей обрушилась, невероятная тишина.
Народ стоял плотной стеной. Кто-то смотрел глаза, другие смотрели перед собой, некоторые молились, думали о Джоне, его печальном конце жизни, его мечтах о мире. Там, среди толпы, всем было тепло и уютно, несмотря на декабрь.
В Ливерпуле собралось тридцать тысяч человек почтить память отважного паренька из средней школы Квори Банка, прославившего этот суровый северный город на весь мир. По всему Нью-Йорку можно было видеть тех, кто прощался с Джоном. Перед универмагом «Мейсиз» на Геральд-сквер посреди тротуара стояла пара, склонив головы. На Центральном вокзале группа подростков молча слушала песни «Битлз», льющиеся из радиоприемника.
«Ну-ка вместе, быстрей, все ко мне[11]».
Дэвиду Геффену пришла записка от Йоко: «Благодарю тебя за слезы и молитвы. Я видела улыбку Джона в небесах. Видела, как светлеют печальные лица. Видела, как мы сливаемся в единый разум. Спасибо».
■ ■ ■
Кен Дэшоу в выходные работал на радио WRCN в Риверхеде, Лонг-Айленд. Он ставил песни «Битлз» и говорил о Ленноне. Когда поклонники в Центральном парке провожали Джона в последний путь, Кен с выпускающим режиссером решили, что целую минуту в эфире будет тишина.
— Тишина — самое худшее, что бывает на радио, — сказал он. — Но я никогда не забуду, какой громкой была эта тишина. Ни одна группа в мире не звучала громче.
■ ■ ■
В дискаунтере «Шейнз» в Лейк-Ронконкома, Лонг-Айленд, две молодые кассирши решили присоединиться к десятиминутному «молчаливому прощанию», повернувшись спиной к кассам.
— Это дело принципа, — объяснила семнадцатилетняя Сюзанна Стивенс.
Покупатели не оценили их жеста.
— Она прекратила торговлю, — пожаловался представитель «Шейнз» газете «Нью-Йорк Пост». — Сказала клиенту: «После панихиды»... Люди пришли в ярость, орали, а она вела себя так, будто ее тут нет. Покупатели бросали товары и уходили из магазина.
Вторая кассирша, восемнадцатилетняя Донна Палмири, глядя на это, через две минуты вернулась к кассе. Потом она написала объяснительную и отделалась выговором.
Сюзанну уволили.
— Я бы повторила свой поступок, — сказала она газете. — Таковы мои убеждения.
■ ■ ■
Адам в Центральном парке присоединился к людям, поющим на эстраде «Come Together», «Imagine» и «A Day in the Life».
— Нас всех раздирали эмоции, но все в той толпе разделяли наши чувства, — сказал он. — Когда люди начали расходиться, с неба посыпались крупные снежные хлопья. Я не верю в высшие силы, но казалось, что наши переживания вызвали снег.
В последующие недели Адам не мог слушать «Double Fantasy», и в принципе музыка Джона стала восприниматься совсем по-другому. На собственной свадьбе в 1997 году Адам шел к алтарю под «Grow Old with Me», песню, не вошедшую в «Double Fantasy» и выпущенную в 1984 году в альбоме Джона и Йоко «Milk and Honey».
«Старей со мною рядом, иного мне не надо», — пел Джон.
■ ■ ■
Пока фанаты распевали песни под окнами Дакоты, Эллен Чеслер с мужем у себя дома слушали «Битлз».
— У меня, кажется, не было ни одного альбома, — сказала она. — Только подборки, величайшие хиты.
Весь дом переживал за семью Джона, и за собственную безопасность. Теперь все знали, где живут Ленноны, что сулило неприятности.
Глава 18. «With every drop that falls, we hear your name»[12]
На слушаниях в январе 1981 года адвокат Марка Дэвида Чепмена Джонатан Маркс подал прошение о признании своего клиента невменяемым. Давать показания пригласили девятерых психиатров. Шестеро подтвердили позицию защиты, что подсудимый страдает психическим расстройством и не отвечает за свои действия. Трое настаивали, что бредовые видения Чепмена не мешали ему осознавать последствия своих поступков. Обвинение заявило, что жить в гармонии с обществом Чепмену мешает социопатия. Таким образом, его стремление нарушать права других людей не ограничено ни совестью, ни моральной ответственностью.
В феврале Чепмен написал в «Нью-Йорк Таймс» письмо, где утверждал, что заинтересован в благополучии сограждан, и верит, что они могут достичь просветления, если не спасения, читая его любимую книгу.
— Я желаю всем вам в один прекрасный день прочитать «Над пропастью во ржи», — писал он. — Отныне все мои усилия будут служить этой цели, ведь в этой выдающейся книге есть ответы на многие вопросы. Я искренне надеюсь, что, желая обрести ответы, вы прочтете «Над пропастью во ржи».
Послание было подписано шариковой ручкой: «Марк Дэвид Чепмен — Ловец во ржи».[13]
Через четыре месяца, 22 июня 1981 года Чепмен утратил изрядную долю напыщенности, когда, вопреки совету адвоката, признал себя виновным в убийстве второй степени — избавив Йоко от необходимости смотреть в зале суда на убийцу мужа, и лишив журналистов шикарной возможности взять интервью у вереницы свидетелей, именитых зрителей, фанатов «Битлз» и присяжных.
Судья Дэннис Эдвардз сообщил подсудимому, что его признание автоматически означает приговор.
— Отказываясь от судебного разбирательства, — сказал Эдвардз, — вы лишаетесь права допрашивать свидетелей обвинения и вызывать в зал суда свидетелей защиты. Вы согласны?
— Да, ваша честь, — ответил Чепмен.
Эдвардз попросил подсудимого рассказать суду, что произошло 8 декабря 1980 года.
— Я планировал убить Джона Леннона, — прямолинейно ответил Чепмен. — В тот вечер я достал пистолет из кармана и стал стрелять в него, намереваясь убить.
— Хорошо. Вы помните, сколько выстрелов произвели?
— Пять?
— Вы знаете, сколько пуль попало в жертву?
— Да, ваша честь, знаю.
— И сколько же?
— Четыре.
— Скажите, на каком примерно расстоянии от жертвы, мистера Леннона, вы были, когда начали стрелять?
— Точно не знаю, мне кажется, футах в двадцати.
Чепмен указал, что Леннон приближался к проходной Дакоты, когда шагнул с тротуара, прошел мимо него, развернулся, достал пистолет, прицелился в него и выпустил пять пуль подряд.
Помощник окружного прокурора Аллен Салливан спросил у Чепмена, какие пули тот использовал.
— Экспансивные, 38 калибра.
— Зачем вы взяли экспансивные пули?
— Чтобы убить Джона Леннона наверняка.
Обвинитель спросил, почему Чепмен решил признать себя виновным.
— Это мое решение, и решение Бога.
— Когда вы говорите, что это решение Бога... Означает ли это, что вы слышите голоса?
— Именно звучащие голоса? — Видимо, Чепмен хотел провести четкую грань между слуховыми галлюцинациями и тем внутренним голосом, который, по его словам, подталкивал его убить Леннона.
— Именно звучащие голоса.
— Нет, сэр.
Салливан захотел узнать, что подтолкнуло его признать себя виновным.
— Прежде чем вы приняли это решение, вы молились?
— Да, и неоднократно.
— После молитв вы ощутили исходящее от Бога желание, чтобы вы признали себя виновным?
— Да, таково было его требование, приказ... Я обдумал, стоит ли исполнять то, чего хочет Бог... И принял решение последовать его приказу.
— Таким образом, вы говорите, что признаете себя виновным по собственной воле?
— Да.
Слово взял судья Эдвардз. Он спросил Чепмена, не признает ли он себя виновным под воздействием угроз.
— Нет, ваша честь.
— Давали ли вам обещания, вынуждающие либо побуждающие признать себя виновным?
— Если формулировать так, то нет. Но Бог заверил меня: что бы со мной ни случилось, он меня не оставит.
— Добрая христианская этика, — заявил судья. — Полагаю, все мы в трудную минуту верим, что Бог нам поможет.
Несмотря на протесты защиты, суд объявил, что Чепмен в должной мере отвечает за свои действия, чтобы самому определять свое будущее. В дальнейших разбирательствах нет нужды.
Заявлению Чепмена о признании себя виновным дали ход.
■ ■ ■
Генри Стерн, член городского совета, представляющий Манхеттен, выдвигая резолюцию об увековечении «гения» Джона Леннона, не ждал никаких проблем. Но против выступил единственный республиканец в совете, Ангело Аркулио от Бэй-Ридж, Бруклин. Насколько помнил Аркулио, Леннон был наркоманом и радикалом. Более того, он «не помнит, чтобы подобных почестей удостоился Бинг Кросби, который на самом деле был легендой Америки».
Стерн обозвал собрата-законотворца «синим злюкой».[14]
— По правилам совета если кто-то голосует против, резолюцию не принимают, — объяснил Стерн. — Так что мое предложение не прошло.
В 1981 году ему повезло больше: с его подачи было решено переименовать участок Центрального парка напротив Дакоты в «Земляничные поляны». Результат не поражал размахом. Управление парками установило табличку, выкорчевало некрасивые заросли, посадило несколько кустов и деревьев.
Но Йоко связалась с комитетом по охране Центрального парка и предложила помощь.
— В итоге она выделила примерно миллион долларов, — вспоминает Стерн, который стал впоследствии комиссаром Управления парками. — Ей хотелось создать международный парк мира, чтобы там были растения со всех стран на Земле. Чудесная идея. К сожалению, помешал климат. Ничего не поделаешь, так устроена природа. Некоторые люди сажали землянику, чтобы получились земляничные поляны в прямом смысле. Не помню, как это выглядело.
И все равно «Земляничные поляны» превратились в изящный островок спокойствия. Площадь в сердце парка выложена мозаикой — дар от Неаполя. По окружности — скамейки, в центре — мозаичная надпись «Imagine». Отсюда можно пройти к бессчетным открытым и потайным полянкам, где растут рододендроны, падубы, кальмии, шиповник, и метасеквойи, чьи вершины просматриваются с расстояния в несколько кварталов. Все эти годы фанаты приходят сюда по любому поводу: в день убийства Леннона, в дни рождения «битлов», в день смерти гитариста Грейтфул Дэд Джерри Гарсии, 11 сентября и так далее. Один бездомный, Гэри Дос Сантос, даже стал местной достопримечательностью: он известен тем, что возлагает цветы и различные предметы на круглый монумент в форме пацифика.
Его подношения заставляют задуматься и случайных прохожих, и тех, кто на жизненном пути встретил Джона.
— Иногда, гуляя по «Земляничным полянам», — сказал доктор Ричард Маркс, хирург-травматолог из больницы Рузвельта, журналу «Пипл», — я думаю: «Представьте, что я мог бы тогда что-нибудь сделать. Представьте, что раны были бы в другом месте. Представьте, что его удалось бы спасти».
■ ■ ■
24 августа 1981 года, когда Чепмен был признан виновным, его адвокат вызвал давать показания двух психиатров. Одного из них судья отказался слушать, объявив, что признавать Чепмена невменяемым уже поздно. Суд собрался на оглашение приговора, вина подсудимого уже установлена. Зал взорвался аплодисментами. Настойчивые утверждения Джонатана Маркса, что его клиент не осознает, зачем его привели сюда, остались без внимания.
Когда судья Эдвардз спросил Чепмена, желает ли тот выступить с речью, подсудимый зачитал отрывок из «Над пропастью во ржи»:
— Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют в огромном поле, во ржи... А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть... Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему.
Когда подсудимый замолчал, судья объявил:
— Я не согласен с предположением адвоката защиты, что это преступление совершено в припадке безумия, что это поступок душевнобольного человека. Пускай мотивы его необычны, но это было преступление, задуманное, спланированное и совершенное человеком, полностью осознающим обстановку и последствия своих действий.
Суд не сомневается в том, что подсудимый нуждается в психиатрической помощи, однако, и это не подлежит дальнейшим обсуждениям, он должен держать ответ за свой осмысленный, добровольный и продуманный поступок.
Но, судя по всему, судья учел психическое состояние Чепмена, приговорив его к двадцати годам за решеткой — чуть меньше, чем верхняя планка в двадцать пять лет, за которой следует пожизненное заключение. Чепмена отправили сидеть в Аттику, ту самую тюрьму, о которой Леннон пел в «Some Time in New York City».
Потом Чепмен будет утверждать, что отсидка в тюрьме строгого режима была для него в радость.
— Это уже не та тюрьма, какой была прежде, — скажет он Ларри Кингу. — Со мной хорошо обращались, не били, не пытали... Каждый заключенный в Аттике сидит в отдельной камере. Это ее несомненное достоинство.
Идею о том, что убить Леннона ему поручило ЦРУ, Марк сочтет «полным вздором... Может, они были бы не против послать меня... но они здесь ни при чем. Это мое решение. Не их».
■ ■ ■
После убийства Йоко одолели депрессия и подозрения. Позвав в Дакоту бывшего заместителя мэра Эдварда Моррисона обсудить вопросы безопасности, она отказалась говорить вслух, все свои соображения писала в блокноте.
— Йоко всюду слышала голоса, ей казалось, что все за ней шпионят, подслушивают разговоры, — сказал Моррисон. — Общение с ней превращалось в настоящее испытание.
При участии Моррисона Сэнфорд Герлик, бывший президент городского совета и глава транспортной полиции Нью-Йорка, организовал обыск у Леннонов дома. Хотя прослушивающих устройств не нашли, оказалось, что у паранойи Йоко были свои основания. В 1982 году секретарь Джона, Фредерик Симен, был осужден за кражу дневников Леннона, писем, контрактов, демо-записей, рисунков и музыкального оборудования. «Исследования» Симена, где подробно описывалась личная жизнь бывшего «битла», в том числе траты, сексуальные пристрастия, кулинарные вкусы, впоследствии вышли отдельной книгой, озаглавленной «Последние дни Джона Леннона: мои воспоминания».
И это после того, как сперва правительство США пыталось выслать Джона Леннона из страны, а потом маньяк на глазах у Йоко убил ее мужа.
Шону тоже пришлось нелегко. На следующий год у него на дне рождения выступал фокусник, и мальчик признался Йоко, что просил научить его заклинаниям, чтобы вернуть отца.
— С пяти до шести лет у меня была не жизнь, а сплошное безумие, — сказал Шон журналу «Пипл». — Со мной произошла обратная метаморфоза. Вместо того, чтобы расти и развиваться, я ушел в себя... Мы получали странные письма. У нас под дверью сидели психи, считающие себя реинкарнацией моего отца. Я и шагу не мог ступить без телохранителей. Не знаю, как мне удалось это выдержать.
Едва наладившиеся отношения Джона со старшим сыном вновь расползлись по швам. Без свежих впечатлений Джулиан скатился к воспоминаниям о том, как рос без отца. Через двадцать пять лет после убийства Леннона-старшего Джулиан сделал заявление, попытавшись описать свои «смешанные чувства»:
— Он был отцом, которого я любил, и который меня глубоко разочаровал.
■ ■ ■
После убийства друга Полу стало тяжело работать в студии. В страхе перед тем, что станет следующей жертвой, он перестал давать концерты. От этого страдал его товарищ по группе Денни Лейн, усвоивший, что для развития необходимо регулярно выступать. В 1981 году, просуществовав десять лет, «Вингз» распались — случайная жертва Марка Дэвида Чепмена.
Перед уходом Лейн вместе с Полом и Линдой поучаствовал в работе над «All Those Years Ago». Ринго уже записал барабаны для этой песни, предназначенной для долгожданного альбома Джорджа, «Somewhere in England». После смерти Леннона Харрисон изменил слова, чтобы выразить свое сложное отношение к Леннону, и, возможно, принести ему посмертные извинения: «Из самого сердца ночи / Я за тебя молюсь».
Пол тоже почтит память друга, правда, уже без участия остальных «битлов». Речь идет о пластинке «Tug of War», вышедшей в 1982 году — его первый альбом после распада «Вингз». Кроме знаменитой «Ebony and Ivory», исполненной дуэтом со Стиви Уандером, туда вошла песня «Here Today» — воображаемый разговор между Джоном и Полом. Леннон утверждает, что они всегда будут «бесконечно далеки друг от друга», а Маккартни отвечает, что помнит, «как было раньше, и больше я не сдерживаю слез».
Больше всех Йоко тронула песня Элтона Джона «Empty Garden», посвященная Леннону. В августе 1982 года, когда Элтон исполнял ее в Мэдисон-сквер-гарден, к нему на сцену вышли и Йоко, и его крестник Шон: «В каждой падающей капле / Мы слышим имя твое».
В 1995 году все четверо «битлов» снова сыграли вместе: Джордж, Пол и Ринго доделали песню Леннона «Real Love», для которой Джон записал свою партию в шесть подходов в 1979 году, и еще одну его незаконченную вещь, «Free as a Bird». В 1996 сингл воссоединившихся в цифре «Битлз» в последний раз вошел в топ-40 США — через двадцать шесть лет после распада группы и через шестнадцать после того, как был застрелен ее самый знаменитый участник.
Эпилог
Время шло, и одержимость собственной безопасностью отпустила Джорджа. Никуда не делись ни электронные ворота, ни инфракрасные датчики, ни забор из колючей проволоки, ни сигнализация, подключенная к местному участку полиции, но соседи видели дыры в ограде и заросли, где можно спрятаться. В свое время территорию охраняли собаки, но вскоре про них забыли. Подростки не раз пробирались к нему в сад и устраивали там гулянки.
— Чтобы в них верили, необходимо, чтобы они были на виду, — сказал журналу «Гардиан» один молодой человек.
В 1996 году, получив серию писем с угрозами, Джордж обратился в полицию, но для «Битлз» это было нормой, особенно после убийства Леннона. 30 декабря 1999 года в 3:20 утра Оливия Харрисон разбудила мужа, сказав, что слышала снизу звон разбитого стекла. Сперва ей показалось, что в соседней комнате рухнула люстра. Но вскоре раздался отчетливый звук шагов. Пока Оливия звонила в полицию, Джордж пошел вниз выяснять, что случилось.
В кухне он увидел разбитое окно и крыло статуи Святого Георгия, стоявшей на участке. В воздухе висел сигаретный дым. Джордж крикнул жене, что в доме посторонний, и бросился вверх по лестнице. С галереи, идущей над главным залом, Джордж заметил тридцатитрехлетнего ливерпульца, Майкла «Безумного Мика» Абрама. Впоследствии психиатры, обследовавшие его, объяснят, что героиновый наркоман в завязке верил, будто Джордж украл его душу.
Харрисон заметил в руках мужчины нож и меч от статуи Святого Георгия.
— Спускайся сюда! — потребовал Абрам, снизу вверх глядя на жертву.
— Ты кто такой?
— А то ты не знаешь! Давай иди вниз!
Надеясь отвлечь непрошенного гостя, Харрисон принялся напевать: «Харе Кришна, Харе Кришна...»
Абрам побежал вверх по лестнице, и Джордж бросился на него, пытаясь вырвать из руки нож.
— Мы упали на пол, — даст показания он. — Я руками отводил его удары. Он сидел на мне, и тыкал ножом в грудь.
Сзади Абрама появилась Оливия, и несколько раз ударила его кочергой. Обезумевший Абрам кинулся за ней и вцепился ей в горло.
Борьба продолжалась среди подушек, в той части особняка, где Харрисоны медитировали. На стены и ковер хлынула кровь — Абраму удалось снова ранить Джорджа. Харрисон чувствовал, что силы его слабеют. Один из семи успешных ударов ножом пронзил его легкое.
— Я слышал, как воздух выходит из раны, и чувствовал кровь во рту, — сказал бывший «битл». — Я уже думал, что рана смертельная... Что нас обоих убьют.
Оливия не собиралась мириться со своей участью. Схватив настольную лампу, она стала отбиваться ей от врага. Тот вцепился в шнур и попробовал набросить его на шею жертве. Оливия швырнула лампу в Абрама и побежала вниз по лестнице. Абрам напоследок ударил Джорджа той же лампой по голове и бросился вслед за Оливией. Но потерял сознание от потери крови, и был арестован прибывшей полицией.
В отличие от Чепмена, «Безумного Мика» признали клиническим сумасшедшим. Его поместили в психиатрическую больницу, но в 2002 году выпустили ввиду «успешного лечения».
Мало кто знал, но в тот миг, когда на Харрисона напал Абрам, Джордж уже вел смертельный бой с раком — причиной болезни он считал курение, которое так и не сумел побороть. 29 ноября 2001 года он скончался в Лос-Анджелесе.
Его тело кремировали, но, по обычаю индусов, прах развеяли над Гангом.
— Он придерживался веры, что дух его взял тело взаймы, — сказала его сестра Луиза журналу «Пипл».
На девятилетнюю годовщину его смерти в Ал-берт-Холле прошел «Концерт памяти Джорджа». Доход ушел в Фонд материального мира имени Джорджа, который поддерживает такие благотворительные учреждения, как Международную амнистию, Ассоциацию больных синдромом Дауна, Фонд борьбы со СПИДом, Общество народных школ для детей-аутистов и Всемирный фонд дикой природы.
Пол и Ринго тоже участвовали в концерте. Кульминацией выступления Маккартни стало исполнение на укулеле песни Джорджа «Something». Раздоры, сотрясавшие «Битлз», теперь навсегда остались в прошлом. Более того, Пол и Йоко устроили совместные художественные выставки одновременно и в Лондоне, и в Нью-Йорке. В 2008 прошли торжества в честь того, что Ливерпуль был назван культурной столицей Европы на этот год. На них Пол и Дэйв Грол из Фу Файтерс вместе пели «Band on the Run». Послушать их пришли Йоко с Оливией Харрисон.
■ ■ ■
Музыкальная карьера Джулиана Леннона началась бодро. В США два сингла из его дебютного альбома 1984 года, «Valotte», вышли в топ-10 — заглавный трек и «Too Late for Goodbyes». Хотя подобный успех больше не повторился, его песни «Stick Around» и «Now You're in Heaven» в 1986 и 1989 годах соответственно, дошли до первой строчки в чарте «Элбэм Рок Треке».
Когда Шон тоже занялся семейным делом, между сводными братьями установились дружеские отношения.
— Если у нас получается встретиться, в Англии или в Японии, потому что он тоже колесит по миру с собственной группой, приходит ощущение, будто нашел потерянного брата. Моя любовь к нему безгранична, — сказал Джулиан в 1999 году газете «Остин Кроникл». Весь разговор он избегал обсуждать наследство Джона и прочие скользкие темы, но в заключение добавил: — Мы любим друг друга искренне и открыто, несмотря на всякую фигню, о которой вообще говорить не стоит.
На какое-то время Джулиан отошел от музыкального бизнеса. Он стал продюсером и диктором гипнотического документального фильма «Whale Dreamers» — об образе китов и млекопитающих в культуре одного племени и его связи с древними цивилизациями. А потом, во время работы над новым альбомом «Everything Changes», у него случилось озарение по поводу отца.
Все началось, когда он узнал, что его подруга детства, Люси О'Доннел, та самая из «Lucy in the Sky with Diamonds», страдает от волчанки. Джулиан не слышал о бывшей однокласснице, ныне Люси Водден, с тех пор, как после развода родителей перевелся в другую школу. Он свалился ей как снег на голову — позвонил ей в Саррей, город на юге Англии, чтобы пожелать здоровья. Они начали общаться и быстро обнаружили, что оба увлекаются садоводством. Джулиан слал подруге чеки, чтобы она тратила их на свое хобби.
Связь Люси с песней не принесла ей радости.
— Будучи подростком, я сделала ошибку: рассказала друзьям в школе, что я та самая Люси из песни, а они ответили: «Нет, не может быть. Мне родители объяснили, что песня о наркотиках», — поведала она агентству «Ассошиэйтед Пресс». — Тогда я не знала, что такое ЛСД, так что я стала держать этот факт в тайне.
Борьба с волчанкой длилась целых пять лет, Джулиан пытался поддерживать подругу, посылая ей цветы и смс-ки. Но 28 сентября 2009 года Люси умерла. Через месяц Джулиан посвятил ей песню и спел ее дуэтом с Джеймсом Скоттом Куком, его бабушка, тоже Люси и тоже страдала от этой болезни. Весь доход от продажи сингла «Lucy» перечислили на исследования волчанки.
Работая над песней, Джулиан размышлял о неприязни к Джону.
— Я понял, что гнев и горечь по отношению к отцу отравляют мою собственную жизнь, — сказал он новостному агентству «Азиан Ньюс Интернешнл». Благодаря Люси он поборол злость.
Теперь он вместе со всем миром будет прославлять Джона Леннона и «Битлз».
■ ■ ■
В тюрьме Чепмен пытался исцелить ядовитые раны на душе, работая грузчиком, поваренком, библиотекарем. Он снова вернулся на путь христианства, знакомый ему со школьных лет.
— В моей жизни, как и у всех, бывали моменты напряженной борьбы, и в такие минуты я обращался к Господу, — объяснил он Ларри Кингу. — В ночь гибели Джона Леннона я отвернулся от Бога. Я не слушал его.
Но Бог Чепмена милосерден:
— Он не простил моего поступка... Ему не по нраву та боль, что я причинил всем, особенно вдове Джона. Но... Бог питает слабость к заключенным... Я опираюсь на костыль, но этот костыль — ничто иное как крест.
Чепмен утверждает, что ясность мышления пришла к нему от веры, а не от таблеток или консультаций у психолога.
— Теперь мне лучше, я стал нормальным человеком, — поведал он Кингу.
В рамках духовного возрождения он написал письмо Д.Д. Сэлинджеру, в котором извинился, что связал любимую книгу «Над пропастью во ржи» с убийством.
— Я многое узнал о людях, — сказал стрелок властям. — Я знаю, что в глазах Бога люди — великая ценность. К жизни надо относиться серьезно. Это не игра... Я лишил жизни создание Божие.
Невероятно, но Глория осталась верна мужу. Она навещала его в Аттике дважды в год. Как супругам, им выделяли домик на территории исправительного учреждения. Чепмен сказал властям, что если выйдет на волю, то хочет вместе с женой основать христианскую миссию:
— Я мечтаю ездить с места на место... От церкви к церкви, рассказывать людям, что случилось со мной, и открывать им дорогу к Христу.
Но его демоны притаились в тени. Убив звезду, Чепмен создал прецедент, а это дорога в один конец. 30 марта 1981 года Джон Хинкли Младший, чтобы произвести впечатление на актрису Джоди Фостер, шесть раз выстрелил из револьвера 22 калибра в Рональда Рейгана, ранив президента, пресс-секретаря Белого дома Джеймса Брэди, вашингтонского полицейского Томаса Делаханти и агента спецслужбы Тимоти Маккарти. На следующий год Артур Ричард Джексон, маньяк из Абердина, Шотландия, напал на актрису Терезу Салдана под окнами ее дома в Калифорнии. Он нанес ей десять ножевых ранений. Тереза выжила чудом. В 1991 году актриса Ребекка Шеффер открыла дверь на стук и погибла от руки Роберта Бардо — одержимого фаната, который писал письма Чепмену в тюрьму и по его примеру читал «Над пропастью во ржи».
Сам Чепмен тем временем стал образцовым заключенным. Он явно проявлял сострадание, утверждая: «Теперь я понимаю, что Джон Леннон в первую очередь был человеком. Был ли он «битлом», звездой, не играет роли. Он дышал, а я отнял его жизнь. Мне нет оправдания. Мне очень жаль, что так вышло.
Несмотря на это, его прошения о досрочном освобождении отклоняли, а Йоко отказывалась и думать о том, чтобы простить его.
Чепмен вроде бы понимал ее чувства.
— Я думал, что творилось у нее в голове в ту ночь, когда с улицы доносились крики, и до утра не умолкали песни «Битлз», — сказал он в 2000 году на слушаниях по УДО. — Я представлял, что это моя семья так пострадала, и не видел способа с этим смириться. Если мне суждено остаток дней провести в тюрьме, расплачиваясь за причиненную ей боль... я готов.
Видимо, так и будет — несмотря на тот довод, что выбери он себе жертву попроще, давно вышел бы на свободу.
■ ■ ■
После смерти Джона Питер Каллен сдал экзамен на сержанта, а потом ему дали и лейтенанта. После отставки он переехал в Неаполь, Флорида, но они с коллегами, в те времена работавшими в Двадцатом отделении, продолжают встречаться раз в год, чаще всего в «Доме прибрежного краба» в Лонг-Айленд-Сити, Квинс. Как правило, они не поднимают в разговоре тему гибели Леннона.
— У каждого поколения есть свое большое дело, — сказал Каллен. — Нам достался Джон Леннон. Уже после моей отставки произошла трагедия 11 сентября — с этим ничто не сравнится. Там, где я сейчас живу, во Флориде, меня часто спрашивают о Джоне Ленноне, у них там серьезный дефицит своих звезд.
В 2004 году Кен Дэшоу, ставший ди-джеем на Q104.3, радиостанции классического рок-формата, всю смену в воскресенье утром посвятил сороковой годовщине первого визита «Битлз» в США. Успех был таким выдающимся, что выпускающий режиссер, Боб Бачмэнн, попросил Кена на следующей неделе сделать еще одну передачу про «Битлз».
— И телефонных звонков, и электронных писем было еще больше, — сказал Кен. — И Боб сказал мне: «Продолжай в том же духе, пока они не потребуют прекратить».
Очень скоро «Завтрак с «Битлз» стал главной фишкой нью-йоркского эфира.
— Да, я вдумчиво подхожу к вопросу, могу долго разбирать маленький кусочек песни, но волшебство не в этом, — объяснил Кен. — Волшебство в том, с чем у слушателя связана песня. По воскресеньям мою передачу слушают детишки младше десяти — первым делом они влюбляются в «Yellow Submarine». У каждого своя история: девочку по имени Лоретта дразнили, пока не вышла «Get Back», где упоминается ее имя; отец с сыном не разговаривали, но помирились благодаря «Битлз».
Вот это — настоящее волшебство.
Спустя тридцать лет после убийства и три смены городского управления, восемидесятипятилетний Эд Коч все так же с удовольствием слушает по радио песни «Битлз».
— От них такие пузырьки по всему телу, — смеется он, — вроде шампанского. Люблю Маккартни. Голос он потерял, но разве это важно?
■ ■ ■
Джон Леннон окончательно превратился в легендарную фигуру. В Гаване его образ отлили в бронзе. Сам Фидель Кастро в 2000 году открывал памятник «битлу»-революционеру. В Абхазии, спорном клочке земли бывшего Советского Союза, выпустили две марки с портретом Леннона. В Японии на суперстадионе Саитама есть музей Джона Леннона. Наконец, в 2002 году на родине Джона в его честь переименовали аэропорт, через него проходит шесть миллионов пассажиров в год. Теперь он называется «Ливерпульский аэропорт Джона Леннона».
Его девиз: «Выше нас только небо».
Есть даже планетоид, названный в честь Джона — равно как и астероиды Джордж, Пол, Ринго, Джерри Гарсия, Эрик Клэптон, Карлос Сантана и Фрэнк Заппа.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|